"ХРАМ В РУИНАХ"

Это обращение не для всех, но для тех, кто всё ещё слышит, для тех, кто ещё жив душой.

Закончился национальный театральный фестиваль "Парасту".
Я ожидал увидеть разруху.
Но то, что я увидел- была панихида.
Не фестиваль, а отпевание.
Не праздник, а медленное погружение театрального "Титаника" вставшего на дыбы, театра, сдавшегося без боя.
Все дни вестиваля я задавался вопросом:
Где театр?
Где Храм, в котором звучит правда?
Где театр, как зеркало, в котором народ узнает своё лицо - с морщинами боли, с шрамом истории, с глазами полными вопросов?

Театр, как зеркало, когда оно трескается - трещина проходит по духу народа.

Театр - это не стены.
Театр, как сердце, место обитания совести.
Театр - это молитва.
Театр - это дерзновение сказать правду, когда все молчат.
Театр - это отвага встать против ветра.
Театр - это последняя гавань для совести, когда всё продано, предано, под песни и пляски, за Ничто.
Театр - это место, где Слово снова становится плотью.
Театр - это место, где великие Духи приходят, чтобы напомнить нам, кто мы.

Театр, как зеркало, когда оно трескается - трещина проходит по духу народа.

Но.
Что мы видим?
Тотальную нищету духа, совести, морали, веры, преданности, верности.

Театр ко всему ещё и пророчество.

Когда артист нищ - он не может быть пророком.
Он становится обслугой.
Он становится обслугой того, кто его кормит.
А значит, теряет голос.
А значит, предаёт.
Когда режиссёр боиться - он не может быть жрецом. Он превращается в слугу идеологии, в шута власти, в исполнителя утешительных песен.
А значит, становится частью машины лжи.
Он теряет лицо.
Но самострижка, самозатыкание, страх - ещё страшнее.
Потому, что если тебя заставили молчать, ты жертва. Но если сам выбрал молчание - ты палач собственной души.

Сейчас в стране строят стены. Много стен.
Но в этих стенах нет Души.
Праздники есть.
Декорации есть.
Массы в экстазе ликуют.
Овации есть.
Но нет слова.
Нет веры.
Нет страха Божия.
А значит, нет театра.
Театр- не развлечение.
Театр - не " контент". Не лубок. Не пропаганда.
Это место, где человек встречается с собой.
Где народ вспоминает, что у него есть душа.
Где он вспоминает, что он не скот.
Не стадо.
Не винтик.
Он создание Божие. Он уникален.

Когда театр жив - жив народ.
Когда театр фальшив - народ ослеп.
Когда умирает театр - умирает и народ.

Живой театр - это боль.
Это обнажение.
Это риск.
Мёртвый Театр - это грим на трупе.
Это смех, где надо плакать.
Это пошлость замаскированная под искусство.
Это банальность, заменяющее святое.
Это когда слово "Духовность" становится афишей.
Мёртвый Театр не только умирает сам, он убивает.
Он калечит вкус.
Он растлевает.
Он разлагает совесть.
Он высмеивает подлинность.
Он делает ложь нормой.
Он преврашает зрителя в потребителя.
И самое страшное - он обесценивает само Слово.
А где у народа отнимают Слово - у него отнимают Бога.

Театр - это зеркало, и если оно треснуло, трещина проходит в сердце народа.
Трещит его идентичност.
Он - Манкурт.

Размывается вкус.

А артист без вкуса - слепой проводник.
Режиссёр без чести - продавец пошлости.
Драматург без совести - слуга Содома.
Критик без правды - гробовшик культуры.

Театр без духа не просто ошибка.
Это преступление.
Ведь художник не просто ремесленник, он сейсмограф. Он чувствует дрожь до того, как земля пойдёт ходуном.
Он барометр.
Он знает от куда пойдёт буря и чем она грозит и что с собой несёт.
Он часовой.
Если художник спит - беда уже в доме.

Я знаю, к кому обращаюсь.
Взываю я к тем, кто ещё пока способен слышать.
Пишу для тех, у кого пока сохранились вкус, совесть, вера и боль.
Я не обвиняю(поздно).
Я плачу.
Потому что знаю, что значит потерять Театр.
Это значит потерять зеркало.
Потерять Бога.
Потерять себя.
Потерять страну.

Актёры играют, но не живут.
Режиссёры ставят, но не ведут.
Театр живёт на обломках былой славы и на объедках чужих подачек.

Если Театр перестаёт говорить правду, он становится соучастником лжи.
Он становится коллаборантом обслуживающим врага, ложь.
Если он утешает, где надо будить, он становится соучастником преступления.
Потому что Театр - это обличение.
Это сострадание.
Это всегда протест.
Это Честь.
Это последний крик о свободе в стране, где за правду выгоняют, за совесть карают, за достоинство унижают.
Когда Театр мёртв- мёртв Дух.
Когда мёртв Дух - приходит Тьма.
И если ты, художник, не видишь Тьмы, - значит Тьма уже в тебе.

И ещё раз: Театр - это зеркало, и если оно треснуло, трещина проходит по сердцу народа.

Пишу это не ради власти. Она не услышит.
Не ради реформ. Их некому делать.
Пишу это ради тех немногих, у кого ещё дрожит сердце. Ради молодых. Ради будущих.
Ради тех, кто знает, что можно иначе.
Ради того мальчика, который в глубине души увидел сцену и понял, что правда победит и что со злом надо бороться. Что Истина существует, как существует Бог.
Пусть этот текст будет не жалобой, не критикой, не упрёком, а откровением.
Откровением свидетеля.
Не письмом боли, а письмом любви к театру, к людям, к искусству.
Потому что не возможно молчать.
Потому что молчание - предательство Дара.
И ещё потому, что трещина пошла.
Этот текст слово и голос того, кто ещё любит этот народ.
Кто страдает и плачет за него.
Кто не смотря ни на что ещё верит, что можно спасти, что можно спастись.
Даже если шансов почти, почти не осталось...

Барзу Абдураззаков.